— Эй, дядя, это ты билеты вдесятеро купить хочешь? У меня есть. На любой день турнира. Хочешь на финал попасть? Не на первый ряд, конечно. А еще есть на турнир большого шлема по дзюдо, на финал волейбольного турнира старших школ и на гран-при Японии в «Формуле Один». Вот, гляди, — девочка, изображающая мальчика, жестом фокусника, работающего с карточной колодой, развернула передо мной билеты.

— Какие из них не фальшивые? — с невинным видом спросил я.

— Обижаешь, дядя. Все настоящие… но «Формула Один» прошлогодняя. Эй, как ты заставил меня это сказать? — я всего-то пристально смотрел и не мигал. Сам не знаю, почему поступил именно так, но сработало.

— Два на сумо, в Рёгоку Кокугикан, — решил я и достал деньги. Изначально я собирался дать волю шаловливым рукам Хидео-сана и обобрать спекулянта до нитки, но сейчас передумал. Не обижать же ребенка. Ей и так, судя по всему, непросто живется. Не стоит ли мне позвонить в социальную службу? Чего я только этим добьюсь? Нужно подумать.

— Пятьдесят тысяч, дядя. Хотя нет, для тебя, сорок. Ты какой-то слишком добрый, не хочу тебя обдирать. Да как ты это делаешь⁈

Молча отсчитал пять банкнот с изображением Фукудзавы Юкити, номиналом в десять тысяч каждая, и отдал юной спекулянтке. Та на секунду замялась, как бы раздумывая взять последнюю или нет.

— У меня их все равно заберут, дядь. А так скажу, что ты жадный и прокатит, — доверительно сообщила она.

Где-то глубоко внутри меня заклокотала совершенно непривычная мне злость, сравнимая с тем моментом, когда Окане Акума приставал к Мияби. Нет, вполне логично, что ребенок в схеме с перепродажей билетов всего лишь последнее звено и всю прибыль забирает себе кто-то другой. Но самого факта, что кто-то вовлекает подростков в околокриминальную деятельность, собирая все сливки, мне оказалось достаточно чтобы закипеть.

— Ладно, я и правда жадный, — забрал лишнюю купюру вместе с билетами. А затем незаметно отправил ее девчонке в карман пиджака, судя по гербу на нагрудном кармане, принадлежащего ученику какой-то старшей школы.

— Всё, пока, дядь. Я бы тебе еще концерты предложил, если айдолов любишь, но там один тухляк.

Далеко девочка не ушла. На выходе из парка она поравнялась с еще одним мужчиной в жилетке местной частной охранной конторы, который с ходу отвесил ей размашистую затрещину и, схватив за плечо, потащил в сторону небольшого служебного домика, притаившегося за деревьями неподалеку. Да что он себе позволяет! Возможно, впервые за тридцать с небольшим лет своей жизни я пожалел, что у меня нет развитой мускулатуры, чтобы пойти и проучить мерзавца.

Со стороны все выглядит так, будто охранник поймал хулигана и тащит в служебное помещение для профилактической беседы. Я сам мог бы примерно так подумать, не знай подоплеку. И что делать? Позвать настоящих полицейских, чтобы разобрались? Так спекулянтка первая подтвердит версию, которую изложит локальный страж порядка. Что, дескать, мальчик баловался и получил по заслугам.

Мог ли я пройти мимо? Не мог! Старый Ниида, наверняка попытался бы все решить официально, через власти. Сейчас же мистер Хайд в достаточной степени меня испортил, чтобы я попробовал предпринять что-то самостоятельно. Полный решимости, я направился к маленькому белому строению, куда буквально только что затащили девчонку, захлопнув за собой дверь.

— … так мало! — донесся до меня приглушенный мужской крик через дверное полотно. Не такое оно и толстое, отлично звуки пропускает, по крайней мере часть сказанного различимо.

— … бу-бу-бу… Почему не стащила кошелек⁈

Тоненькие детские всхлипы. Хлопок новой оплеухи. Мерзавец настолько обнаглел, что уже и не стесняется ничуть.

Замок на двери механический, а не электронный, самый простой. Это не какой-то полицейский пост, не комната охраны, а небольшая кладовка, где хранится хозинвентарь. Грабли, шланги и все в таком духе, без чего невозможен уход за парком. Чтобы открыть такой, достаточно проволочки, например, такой, которую я с недавнего времени начал на колечке с ключами носить. Сам не понимал почему. А теперь вот все ясно стало. Для таких случаев она и нужна.

— Ой! Это что, не туалет? — я с размаху распахнул дверь, как будто очень спешил по понятным делам. На лице моем смешались удивление и выражение, характерное для человека, которому срочно нужно пописать.

Злодей и девочка выглядят не менее удивленным. Крупный, явно не пренебрегающий спортзалом мужчина прижал подростка к стене, одна рука на тонкой девичьей шее.

— Что тут происходит⁈ Я вызываю полицию! И сейчас позвоню своему брату в прокуратуру округа! — чуть истерично выкрикнул я. — Ты, мерзкий педофил, напал на мальчишку! Знаешь что? Я позвоню другому своему брату. Он якудза. Вот они знают, как правильно поступать с такими, как ты!

Смартфон был уже у меня в руках. Но никуда я звонить, конечно, не собирался. Хотя бы потому, что я единственный ребенок в семье и никаких братьев у меня никогда не было.

— Стойте! Никто ни на кого не нападал. Видите, я ее… то есть его не держу. И не держал, — здоровяк сделал шаг назад. Ну да, так не хватал, что ладонь на шее отпечаталась.

Бедняжка проявила неожиданную прыть, и, едва освободившись, прошмыгнула мимо меня на улицу. Так мы ее и видели. Гордиться нечем, но в данный момент я испытал облегчение. Что делать со спасенным ребенком — я не знаю. Не к себе же домой отводить? Подросток противоположного пола в холостяцкой квартире — это максимально странно и ненормально, как бы мангаки-извращенцы на данную тему не фантазировали.

— Вот видите, никого тут не было, — мужик, который мог бы вышибить из меня дух с одного крепкого удара, заискивающе улыбнулся. Неужели поверил в басенку про брата из якудза?

— Слушай и запоминай. Я сейчас уйду, но не забуду то, что тут видел. Один единственный намек на то, что подобное продолжается и ты лишишься руки, которой душил мальчишку, — я дал волю всей накопившейся во мне злости и сейчас в буквальном смысле пылал изнутри. — И не только ты. Хотите спекулировать билетами — не буду мешать. Но узнаю, что обижают детей и вы все узнаете, что бывает, когда хороший человек идет на войну. Это тебе сказал Сугавара Широ. Ты меня понял?

Вот сейчас его окончательно проняло. Начал усиленно кланяться и извиняться, пока я гордо задирал подбородок. Сугавара — фамилия аристократическая, очень древняя. Ее обладатель и правда способен иметь такие связи, что мелкая банда, наживающаяся на перепродаже, исчезнет по мановению руки и всплывет где-то под мостом, которым мне Миязоно-сан грозила. Конечно, представители некогда великих родов расселились по всей стране и совсем не обязательно что-то из себя представляют. Но я сейчас, как мне кажется, очень даже грозно выгляжу. Не могу видеть себя со стороны, но ощущения собственного величия зашкаливает.

Сделал шаг назад. Громко хлопнул дверью так, чтобы захлопнулась, заодно незаметным жестом загнал в замочную скважину с внутренней стороны свою проволочку и сломал ее. Повторил с наружней. Теперь только полотно выламывать или с петель дверь снимать. Такой кабан, конечно, справится, освободится при помощи грубой силы и от голода не умрет. Но на какое-то время его внезапное препятствие задержит.

Стараясь сохранять полнейшую невозмутимость, направил свои стопы к станции. Хотелось сорваться на бег, но ничего глупее придумать невозможно. Бегущий человек, особенно моей комплекции, привлекает к себе чересчур много внимания окружающих. А вот неспешно бредущий толстяк уже никого особенно не волнует.

Расслабился я уже в поезде, когда получил сообщение от Мияби-тян.

Цуцуи Мияби: Макото, ты ведь знаешь, что в ближайшие выходные Танабата? У тебя ведь есть юката? Если нет, нужно купить. Мы идем.

Ниида Макото: Увы, у меня нет традиционной одежды. Но я сейчас в Токио, тут много магазинов.

Цуцуи Мияби: Как жаль, что меня с тобой там нет! Обязательно присылай фотографии того, что будешь примерять. Мне жизненно важно убедиться, что мы с тобой будем гармонировать.